Или вот интересный факт про них
После 11 сентября мир изменился. Ещё год назад, перед встречей „большой восьмёрки“ в Генуе, заявления Усамы бен Ладена вызывали улыбку. Теперь политики и обыватели убедились, что за открытыми угрозами следует коварный удар.
Странную работу совершает память. Из её глубин всплывает имя ассасинов — секты старинных убийц, некогда возникшей на мусульманском Востоке. Они расправлялись с любым, кто был противен их вере или ополчался на них. Они объявляли безжалостную войну любому мыслившему иначе, запугивая его, а чаще и приканчивая, — язык кинжала красноречивее уговоров. Их имя с давних времён вызывало трепет, потому что означало скорую, неминуемую смерть из-за угла. Открытый приговор и коварный росчерк клинка — вот грамота ассасинов.
Анвар Садат и Ахмад Шах Масуд, журналисты, туристы, солдаты гибли от рук современных террористов так же, как погибали жертвы ассасинов. С ними расправлялись неожиданно, исподтишка. Лет пятнадцать назад авторы немецкой „Энциклопедии Бертельсмана“ с удивлением отметили: „Некоторые военизированные подпольные организации в исламских странах, ведущие борьбу против „неверных“, считают своими предшественниками средневековых ассасинов“. Тысяча лет прошла, а дело их живо! Кто же они, ассасины?
Исмаилиты… Почему?
Ещё в середине VII века среди мусульман появились „шииты“. Так стали называть сторонников Али, двоюродного брата и зятя Мухаммеда. После убийства Али вокруг шиитов сплотились все недовольные властью. Теперь халифами становились лишь арабы из рода Омейя. Их незаконная власть, считали шииты, была главной причиной неурядиц в стране. Лишь прямые потомки Пророка могли быть стражами истины и закона. Вожди шиитов — имамы, — являясь потомками Али по прямой линии и, значит, восходя к Пророку, имели право на власть.
В 765 году шиитское движение ждал раскол. Когда умер шестой имам, сменивший Али, его преемником был выбран не старший сын Исмаил, а младший, и некоторые взбунтовались. Они считали, что традиция прямого наследования была нарушена, и остались верны Исмаилу. Их-то и назвали исмаилитами.
Совершенно неожиданно их проповедь снискала успех. К ним влекло самых разных людей и по разным причинам. Правоведы и богословы были убеждены в правоте притязаний Исмаила и его прямых наследников. Люди учёные не могли пройти мимо изощрённых философских толкований веры, предложенных ими. Беднякам же более всего нравилась деятельная любовь к ближним, которую проявляли исмаилиты.
Толкуя тексты Корана, проповедники то и дело смущали ум слушателей и разжигали их любопытство неприметными намеками да оговоркой, повторяя раз за разом: „По сему поводу исмаилиты полагают…“ Подробнее — ничего, ведь то, „что они изрекали, противно религии“, признавал позднее один из самых рьяных их последователей — Хасан ибн Саббах, основатель ордена ассасинов.
Возразить их аргументам было невозможно; они умели вывернуть любую истину наизнанку и переиначить её; готовы были произнести любую ложь, чтобы очернить собеседника. Как вспоминал в своей автобиографии Хасан ибн Саббах, таинственный проповедник, увлёкший его новым учением, всякий раз „опровергал мои верования и подтачивал их“.
В Х веке исмаилиты основали свой халифат, названный в честь Фатимы, дочери Пророка и вдовы Али. Со временем их власть настолько окрепла, что в 969 году армия Фатимидского халифата — он располагался в Тунисе — вторглась в Египет и, захватив страну, основала город Каир, новую столицу. В период расцвета этот халифат охватывал Северную Африку, Египет, Сирию, Сицилию, Йемен и священные города мусульман — Мекку и Медину.
Впрочем, к середине ХI века власть фатимидских халифов уже заметно пошатнулась; она, можно сказать, была в прошлом. Однако исмаилиты упрямо веровали, что только они — подлинные хранители идей Пророка, хотя все, кто боролся с ними, считали, что „цель же их была одна — во что бы то ни стало разрушить ислам“.
„Поборник искажённого света“
Родился Хасан ибн Саббах около 1050 года в персидском городе Кум. Став сторонником исмаилитов, он знал, что выбирает долгую, беспощадную борьбу. Враги будут грозить со всех сторон. Хасану было 22 года, когда его приметил глава исмаилитов Персии, и он не ошибся.
Со временем Хасан замыслил сделать именно Персию оплотом исмаилитской веры, чтобы оттуда её сторонники повели сражение с инакомыслящими — шиитами и суннитами, то есть с большинством мусульман. Его мироощущение точно описывает парадоксальная характеристика, данная исмаилитам Л. Гумилевым на страницах книги „Древняя Русь и Великая степь“: для Хасана „все мусульмане [были] враги, против которых дозволены ложь, предательство, убийства, насилие“. Так, отступив от подлинного ислама, он объявил настоящую войну всем недавним своим единоверцам, а позднее и европейцам в лице рыцарей-крестоносцев. Плацдармом для будущих военных успехов Хасан выбрал крепость Аламут в горах Эльбурса, на южном побережье Каспийского моря. Правда, крепость была занята совсем другими людьми, но этот факт Хасан расценил как вызов. Вот тут в первый раз проявилась типичная для него стратегия.
Он направил посланников в крепость. После долгих переговоров комендант впустил их; когда же приказал им уйти, они отказались. Тем временем, 4 сентября 1090 года, сам Хасан тайком проник в крепость. Через несколько дней комендант оставил свой пост, и крепостью завладел Хасан.
Он прожил здесь всю оставшуюся жизнь — 34 года, не покидая свой дом. Он был женат, обзавёлся детьми, но вёл жизнь отшельника. Даже его злейшие враги неизменно упоминали, что он „жил, как аскет, и строго соблюдал законы“; к тем же, кто нарушал их, не ведал пощады и не знал исключений. Он велел казнить одного из своих сыновей, застав его за распитием вина. Другого сына приговорил к смерти, лишь заподозрив, что он был причастен к убийству одного проповедника.
Хасан был строг и справедлив до бессердечия. Его уста, изрекавшие приговоры, своими мерными движениями напоминали автомат. Зато его сторонники, видя такую неуклонность в поступках, были преданы ему всем сердцем.
Он жаждал силы и власти и начал с малого — с покорения крепостей и селений. Из сих лоскутков кроил покорную страну. И не торопился. Сперва убеждал, увещевал, если же не открывали ему ворот, прибегал к оружию.
Его держава росла. Под его властью пребывало уже около 60 тысяч человек. Но неуёмному исмаилиту этого было мало; он рассылал и рассылал своих эмиссаров по стране. В одном из городов, в Саве, к югу от современного Тегерана, впервые свершилось убийство. Первой жертвой стал визирь сельджукского султана.
Весь исламский мир ужаснулся. В Аламуте же радость обуяла всех горожан. Хасан велел вывесить памятную таблицу и на ней выгравировать имя убитого; рядом же — имя святого творца мести. За годы жизни Хасана на этой „доске почёта“ появилось ещё 49 имён: султаны, князья, цари, губернаторы, священники, градоначальники, учёные, писатели… В глазах Хасана все они заслуживали смерти.
Спастись от удара ассасинов было невозможно. Покушения готовились тщательно. Убийцы проникали в свиту будущей жертвы, завоевывали её доверие и выжидали месяцами. Если бы не это фанатичное упорство и стремление истребить противника во что бы то ни стало, то ассасины, наверное, остались бы одной из многочисленных мелких сект того времени, чьи названия приводит в своей книге Л. Гумилев: „Карматы, батениты, равендиты, буркаиты, джаннибиты, саидиты, мухаммирэ, мубанзе, талими…“.
Но в памяти людской сохранились именно ассасины. Секта Хасана казалась могучей, как механизм. „Слепая преданность его учеников и их готовность отправиться в самую отдалённую область и рисковать своей жизнью помогала ему уничтожить любого противника“, — писал Стивен Рэнсимен в „Истории крестовых походов“.
Каким образом Хасан добивался такого послушания? Ходили разные слухи. Вновь и вновь говорили, что будущих „рыцарей кинжала“ вводили в транс и пичкали наркотиками. Так, Марко Поло, проезжавший Персию в 1273 году, рассказывал, что молодого человека, выбранного в убийцы, одурманивали опиумом и относили в чудесный сад: „Там произрастали лучшие плоды… В родниках текли вода, мёд и вино. Прекрасные девы и благородные юноши пели, танцевали и играли на музыкальных инструментах“. Всё, что могли пожелать будущие убийцы, мигом сбывалось. Через несколько дней, во время сна, их уносили из дивного сада. Когда они пробуждались, им говорили, что они побывали в Раю и могут тотчас вернуться туда, если убьют врага веры.
Правда ли это? Известно, что сторонников Хасана называли также „хашшишинами“ — „вкушающими гашиш“, в Сирии так именовали всех безумцев и сумасбродов. Это прозвище перешло в европейские языки, превратившись здесь в „ассасины“. Так теперь называли идеальных убийц.
…В начале 1124 года Хасан ибн Саббах тяжело заболел „и в ночь на 23 мая 1124 года, — пишет арабский историк Джувейни, — рухнул в пламя Аллаха и скрылся в Его аду“. На самом деле, кончине Хасана более подобает благостное слово „усоп“: он умер спокойно и в твёрдом убеждении, что вершил правое дело на грешной Земле.
Зная, что в мире оставлю убийцу
Имя „ассасинов“ столетиями пугало европейцев, но загадка секты влекла их.
„Вступившему на [этот] путь, — писал Л. Гумилев, — возврата нет, кроме как в смерть“. Ассасины не подчинялись ни светским авторитетам, ни иноземным захватчикам. В любой стране, где они появлялись, они могли ожидать расправы, как в наши дни — международные террористы. Однако, постоянно пребывая вне закона, эта малочисленная секта за счёт строжайшей организации в течение двух столетий держала в страхе обширный, густо населённый регион.
Власти мусульманских стран, как и ныне власти США, реагировали на убийства очень резко. Их соглядатаи и ищейки бродили по улицам и сторожили у городских ворот, высматривая подозрительных прохожих; их агенты врывались в дома, обыскивали комнаты, допрашивали людей — всё было напрасно.
Даже обычные мусульмане не любили секту. Регулярно вспыхивали народные восстания. Пойманных сектантов истребляли, но несмотря ни на что они тщательно скрывали свою веру и продолжали жить неузнанными среди людей другой веры, пока не получали приказ, коему обязаны были слепо подчиниться.
В наши дни террористы, называющие себя „фундаменталистами“, готовы месяцами, а то и годами жить среди людей, к которым исполнены вражды, чтобы внезапно нанести им удар. Каждая минута их жизни лжива; в глубине души они отрицают любые законы, кроме своих собственных. Эта слепая преданность руководителю превращает его в „последнего и наивысшего пророка“, что противно догматам не только ислама, но и большинства религий. Все участники подобных сект живут лишь ради их торжества и процветания, ни единым помыслом своим не принадлежа стране, где родились или поселились. „Пусть „их“ страна пребывает в руинах, главное, чтобы сохранилась „наша“ секта“, — таков мотив действий подобных сект. Скрытность и двуличие — образ их действий. Из-за этого мы по сей день очень мало знаем и об ассасинах, и о сторонниках бен Ладена.
И все-таки напряженная борьба с ассасинами кончилась их поражением. Их грозная сила таяла, убийства прекратились. В ХIII веке на Востоке появились монголы. Когда они вторглись в Персию, вожди ассасинов, не выдержав осады Аламута, покорились им. Монголы жестоко расправились с последним имамом ассасинов и его свитой. „От него и его племени не осталось более и следа“ — радостно возвестил историк Джувейни, сам пребывавший на службе у монгольских ханов. Тогда было разрушено около ста укреплённых замков и поселений, где затаились ассасины, и якобы истреблено 12 тысяч членов этой секты.
Однако слова Джувейни неточны. Секта ассасинов уцелела, даже когда Хулагу-хан прошёл Персию огнём и мечом. После гибели имама остался его сын. Он и стал наследником. Современный имам исмаилитов — Ага-хан — прямой потомок этого малыша. Но и покорные ему ассасины давно уже не напоминают коварных фанатиков и убийц, рыскавших по всему мусульманскому миру тысячу лет назад. Теперь это мирные люди.
Послесловие
Вправе ли мы считать, что современные террористы унаследовали опыт средневековых ассасинов? Попробуем перечислить некоторые параллели.
Даже в лучшие времена в секте ассасинов было не более 60 тысяч последователей. Невелики числом и сторонники бен Ладена, однако они решились напасть на огромную державу. Так же, со всем миром кряду, готовы были воевать ассасины. Они использовали самоубийц, и такие же люди — „воистину ожившие ассасины“ — взрывали себя на улицах Иерусалима и в самолётах, прилетевших в Нью-Йорк. Те и другие были и остаются безусловно покорны своим вождям; своё мнение, как и верования, они тщательно скрывают от окружающих. Ими — в обоих случаях — командовал таинственный учитель, живший в отдалённом месте — в небольшой ли крепости неподалёку от Афганистана или в пещерах самого Афганистана. Эти скромные отряды фанатичных убийц терроризировали — и продолжают делать это теперь — жителей крупных городов и держав.
Исмаилиты уверовали, что явится человек, который исправит „безобразия этого мира“, станет „спасителем человечества и восстановителем справедливости“, они признали этим „спасителем“ Хасана ибн Саббаха, но так же истово веруют и надеются сторонники бен Ладена, узнавшие в своём вожде „спасителя человечества“, который защитит весь мир от безверия, защитит, попросту истребив неугодных.
Попутно отметим: Хасан ибн Саббах изобрёл государство нового типа. Все прежние занимали определенную территорию. Его же владения состояли из отдельных замков и крепостей — „военных лагерей“ той эпохи. Как справиться с ним? Его территорию не занять, ведь её в общем-то и нет. Его держава кочует с имамом из крепости в крепость. Где скрывается ассасин, там ему и отечество.
Такое „государство“ крепила не общая всем земля, а единая фигура вождя. Точно так же к современному исламскому космополиту Усаме бен Ладену спешат записаться в подданные самые разные люди — выходцы из Судана и Марокко, Китая, Косово и Чечни. Но где владения его? Везде и нигде. Это лишь несколько военных лагерей да пещер.
В своё время Наполеон назвал „мусульманскую веру, кажется, лучшей из всех“. Скучая на острове Святой Елены, он говорил, что „наша религия влияет на людей преимущественно угрозами загробной кары. Магомет больше обещает награды“. В исламских утопиях мечтается не о самом Рае, который и так будет обретён, а о кратчайшей дороге к нему.
В наши дни многие последовали этим путем. И тут исторические примеры оказались как нельзя кстати. Чем самоувереннее и надменнее будет жертва и чем труднее её будет убить, тем славнее подвиг…
